Paris...

  Париж был женщиной

 

«И все в тебе восторг,
И все в тебе преступно»
Шарль Бодлер
"Гимн красоте"

Париж начала века — это особая эпоха, которая во многом подготовила дальнейшее развитие изобразительного искусства, провозгласила новые художественные стили и формы, возвела на Олимп новых героев. Париж начала века — духовное пристанище талантов, споривших, ненавидящих, конкурировавших, но одинаково одержимых творчеством, страстно любящих и упоенных сладким «парижским ядом». Каждый стремился попасть в эту «волшебную страну цветов и дивных ароматов», обретая или изобретая Париж для самого себя. 

Париж Ромэн Брукс рождался на левом берегу Сены — в этом царстве прекрасного порока и свободной любви, в декадентской атмосфере авангардных арт-кафэ и бурной ночной жизни «розовых» баров. Здесь в окружении «цветов зла», Ромэн обрела свой духовный дом, здесь она черпала вдохновение и написала лучшие полотна.

Ромэн Брукс (настоящее имя Беатрис Ромэн Годар) родилась в 1874 году в Риме в богатой американской семье бизнесменов. В шесть лет она вместе с родителями переехала в Нью-Йорк. Несмотря на безбедное существование, девятилетняя Брукс подрабатывала уличным продавцов газет. В Нью-Йорке она создала свои первые рисунки. Унаследовав от своей матери любовь к путешествиям, в 1886 году Ромэн отправилась покорять континент. Первым ее пристанищем стала Италия, где Брукс провела в общей сложности 8 лет. В 1898 году Брукс поступила в римскую Национальную школу на живописное отделение и одновременно посещала вечерние занятия в художественной школе Circolo Artistico — исключительно мужском учебном заведении, где ей пришлось терпеть постоянные нападки и оскорбления, но искусство того стоило.

В 1902 году она вышла замуж за пианиста и гомосексуала Джона Эллингема Брукса. Этот брак был чистой формальностью, любви и дружбы между супругами никогда не было. 
В 1904 году Брукс перебралась в Лондон, на декадентскую Тайт Стрит, славившуюся своими авангардными арт-салонами. Год, проведенный в Лондоне, оказал значительное влияние на живописную технику художницы.

Наконец, в 1905 году, Ромэн отправилась в Париж, по достоинству оценивший ее талант и принесший Брукс мировую известность. Ее пылкий роман с Парижем длился всю жизнь.
Студия Брукс располагалась на авеню Трокадеро (ныне — авеню Президента Вильсона, дом № 20), на втором этаже большого ателье де Карлу Дюран. Брукс со страстью принялась за работу, и уже через пять лет в 1910 году в галерее Дюран-Рюэль состоялась ее первая персональная выставка под незатейливым названием "Tableaux par Romain Brooks”. Судя по представленным на выставке работам, можно с уверенностью сказать, что, у Брукс к 1910 году уже сложился собственный несколько архаичный, романтизирующий стиль и четкая, линейная манера письма, вынесенная из салонов Тайт Стрит. В дальнейшем Брукс последовательно и верно шлифовала и совершенствовала избранную технику, не уделяя особого внимания новым модным веяниям изобразительного искусства.
В Париже Ромэн познакомилась с Нэтэли Барни, на долгие годы ставшей музой и подругой художницы. Барни была достаточно известной писательницей. Но гораздо большую популярность принесла ей собственная не лишенная скандала светская жизнь. Созданный писательницей арт-салон на левом берегу Сены — этот «тайный сад запретных наслаждений» (Дж. Сэслоу) — на долгие годы стал центром литературной и художественной жизни Парижа. Гостями Барни были многие известные художники и писатели — Андрэ Жид, Роден, Рэдклиф Холл, Джеймс Джойс, Жан Кокто, Колетт, Хемингуэй, а также все те, кто делил с Барни сафические убеждения. Многие из жриц «запретной любви» стали героинями картин художницы.

Новаторство Ромэн Брукс лежало вне поля чистого искусства. Стилистика и палитра, а также структура ее работ — это лишь мастерское повторение уроков, взятых ею у художников-символистов первой когорты — Уолтера Сиккерта, Обри Бердслея, Джеймса Уистлера, Макса Бирбома…
Под влиянием их творчества Ромэн выработала смелую, выверенную, четкую линию и ставшую ее визитной карточкой приглушенную сумеречную пастельную палитру. Бесспорно, Брукс была благодарной ученицей, но не пошла по стопам своих учителей. Созданные ею смелые и шокировавшие европейскую публику женские образы — вот истинное новаторство художницы.

Занятию «искусством ради искусства» она предпочла четкую, фотографическую фиксацию внешности моделей, столь лапидарно эротичных и вызывающе дерзких, женственных и андрогинных, порочных и мортальных. Творчество многих художников, современников Брукс, это роман с чистым искусством. Работы Брукс — ее роман с образами. Вот почему они так откровенны, предельно эротичны и интимны. 
В какой-то степени любовь Брукс к четкому абрису, фронтальной постановке моделей и общей репрезентативности портретов можно объяснить ее увлечением фотографией. Именно поэтому в работах Ромэн нет места движению. Образы, созданные Брукс, статичны, но не иеротичны в своей статике. Лишь легкий поворот головы, чуть заметный жест руки, едва уловимая мимика определяют внутреннее состояние героев, выдают трагический диссонанс между действительным и кажущимся.
То, о чем даже на левом берегу говорили в пол голоса, что было непререкаемым табу, на полотнах Брукс кричало яркими, вызывающими, порой подчеркнуто маскулинными образами. Таковы два наиболее известных портрета художницы — «Питер (портрет английской девушки)», изображающий Ханну Глюкштайн (Глюк), художницу, значительную фигуру парижской богемы; и несколько ироничный портрет Уны Трубридж, скульптора, подруги Рэдклиф Холл. Оба портрета — отнюдь не сухая и шаблонная «репрезентация бучей начала века» (по убеждению некоторых арт-критиков), а кропотливое, внимательное, почти ювелирное прорабатывание образов, отражение всех тончайших нюансов внутреннего мира героинь. По меткому замечанию Робера де Монтескье, Ромэн Брукс была «похитительницей человеческих душ».

Отмечу, что полотна Брукс не могли передать многогранности портретируемых персонажей. Каждый портрет — это грациозная метафора, короткая реплика, выхваченный из жизни момент. Потому так непохожа женственная, соблазнительно доступная, томная Ида Рубинштейн в «Le Trajet» / «Пересечение» (1911)на собранную, напряженную, решительную и волевую Иду с полотна «La France Croisse» / «Крест Франции»(1914); потому столь романтичен, легок автопортрет Брукс «На берегу моря» (1912) и пугающе мрачен мертвенно бледный образ художницы на портрете 1923 года. 
Образы Ромэн Брукс, благодаря своей кажущейся плоскостности, были превращены в иконные стереотипы, в прописные истины зарождавшегося в 70-х годах лесбийского фотоискусства, смело эксплуатировшего лишь намеченную в работах Брукс дихотомию буч-фэм. Это, в свою очередь, привело к весьма поверхностной оценке всего творческого наследия художницы.

Эпатаж не был самоцелью Брукс. В салоне Нэтэли Барни, погруженном в парижскую богемную полудрему, сафизм был лишь творческим средством выражения и предметом страстного поклонения. Там портреты Брукс оставались лишь портретами. В европейских и американских галереях работы художницы расценивали как дерзкую пощечину общественному вкусу. Публика всячески подчеркивала их скандальность, не уделяя должного внимания художественным достоинствам портретов.
Подобная сомнительная популярность сыграла злую шутку с Ромэн — на время о ней забыли, но в 70-х , 80-х годах 20 века, когда прекрасный порок вновь начал овладевать сердцами и умами общественности, возродился интерес и к ее творчеству. Однако, забыв о бесспорном художественном таланте Брукс, арт-критики и журналисты сделали акцент на ее увлечениях и назвали Ромэн «родоначальницей современного лесби-арта», хотя ни подобного стиля, ни тем более лесби-движения в начале века не было. Да и могло ли быть.

Подобно придворному художнику Брукс лишь воспроизводила на полотнах свое окружение, тех, кого она любила и кто был частым посетителем арт-салона левого берега Сены. Перед нами проходят вереницы образов: Ида Рубинштейн, которую с Брукс связал пылкий роман, Уна Трубридж, Нэтэли Барни, герцогиня Элизабет де Грамон, Ханна Глюкштайн, Рената Боргатти.… Стоит ли говорить, что благодаря творчеству Ромэн, все они стали иконами лесби-художников и фотографов пост-стоунвольской волны.
Брукс прожила долгую и интересную жизнь — детство прошло в Нью-Йорке, юность — в Италии, поразившей своим великолепием и неземной красотой. Выставки художницы шли в самых крупных художественных центрах Америки и старого света — Лондоне, Ницце, Риме, Нью-Йорке, Венеции, Люксембурге… Но Париж был ее единственной страстью. Парижский период, длившийся с 1905 по 30-е годы стал наиболее плодотворным, значимым и судьбоносным в творчестве художницы — Ромэн Брукс нашла, наконец, собственное я, обрела любовь, написала множество прекрасных работ, воспев, подобно Сафо, многомерность и неповторимость женской красоты. Париж был ее музой. Париж был женщиной.

 

Ольга Хорошилова © специально для Lesbiru.Com, январь 2003